Неточные совпадения
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных
сил.] есть все-таки сечение, и это
сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит».
Я имел такое
сознание своей
силы, что даже не обратил внимания на досаду молодого человека; но после узнал, что молодой человек этот спрашивал, кто тот взъерошенный мальчик, который проскочил мимо его и перед носом отнял даму.
Не помня, как оставила дом, Ассоль бежала уже к морю, подхваченная неодолимым ветром события; на первом углу она остановилась почти без
сил; ее ноги подкашивались, дыхание срывалось и гасло,
сознание держалось на волоске. Вне себя от страха потерять волю, она топнула ногой и оправилась. Временами то крыша, то забор скрывали от нее алые паруса; тогда, боясь, не исчезли ли они, как простой призрак, она торопилась миновать мучительное препятствие и, снова увидев корабль, останавливалась облегченно вздохнуть.
Он шел скоро и твердо, и хоть чувствовал, что весь изломан, но
сознание было при нем. Боялся он погони, боялся, что через полчаса, через четверть часа уже выйдет, пожалуй, инструкция следить за ним; стало быть, во что бы ни стало надо было до времени схоронить концы. Надо было управиться, пока еще оставалось хоть сколько-нибудь
сил и хоть какое-нибудь рассуждение… Куда же идти?
— Мысль, что «
сознание определяется бытием», — вреднейшая мысль, она ставит человека в позицию механического приемника впечатлений бытия и не может объяснить, какой же
силой покорный раб действительности преображает ее? А ведь действительность никогда не была — и не будет! — лучше человека, он же всегда был и будет не удовлетворен ею.
Бывали минуты, когда эта роль, утомляя, вызывала в нем смутное
сознание зависимости от
силы, враждебной ему, — минуты, когда он чувствовал себя слугою неизвестного господина.
— Я много читаю, — ответила она и широко улыбнулась, янтарные зрачки разгорелись ярче — Но я с Аристотелем, так же как и с Марксом, — не согласна: давления общества на разум и бытия на
сознание — не отрицаю, но дух мой — не ограничен, дух —
сила не земная, а — космическая, скажем.
— Моя мысль проста: все имена злому даны
силою ненависти Адама к Еве, а источник ненависти —
сознание, что подчиниться женщине — неизбежно.
Может быть, от этого
сознания бесполезной
силы в себе Тарантьев был груб в обращении, недоброжелателен, постоянно сердит и бранчив.
Она показалась Обломову в блеске, в сиянии, когда говорила это. Глаза у ней сияли таким торжеством любви,
сознанием своей
силы; на щеках рдели два розовые пятна. И он, он был причиной этого! Движением своего честного сердца он бросил ей в душу этот огонь, эту игру, этот блеск.
И уж не выбраться ему, кажется, из глуши и дичи на прямую тропинку. Лес кругом его и в душе все чаще и темнее; тропинка зарастает более и более; светлое
сознание просыпается все реже и только на мгновение будит спящие
силы. Ум и воля давно парализованы, и, кажется, безвозвратно.
«Из логики и честности, — говорило ему отрезвившееся от пьяного самолюбия
сознание, — ты сделал две ширмы, чтоб укрываться за них с своей „новой
силой“, оставив бессильную женщину разделываться за свое и за твое увлечение, обещав ей только одно: „Уйти, не унося с собой никаких „долгов“, „правил“ и „обязанностей“… оставляя ее: нести их одну…“
— Прежде всего…
силой моей воли,
сознанием безобразия… — начал было он говорить, выпрямляясь, — нет, нет, — должен был сейчас же сознаться, — это пришло после всего, а прежде чем?
Притом одна материальная победа, обладание Верой не доставило бы ему полного удовлетворения, как доставило бы над всякой другой. Он, уходя, злился не за то, что красавица Вера ускользает от него, что он тратил на нее время,
силы, забывал «дело». Он злился от гордости и страдал
сознанием своего бессилия. Он одолел воображение, пожалуй — так называемое сердце Веры, но не одолел ее ума и воли.
К тому же
сознание, что у меня, во мне, как бы я ни казался смешон и унижен, лежит то сокровище
силы, которое заставит их всех когда-нибудь изменить обо мне мнение, это
сознание — уже с самых почти детских униженных лет моих — составляло тогда единственный источник жизни моей, мой свет и мое достоинство, мое оружие и мое утешение, иначе я бы, может быть, убил себя еще ребенком.
Странное, однако, чувство одолело меня, когда решено было, что я еду: тогда только
сознание о громадности предприятия заговорило полно и отчетливо. Радужные мечты побледнели надолго; подвиг подавлял воображение,
силы ослабевали, нервы падали по мере того, как наступал час отъезда. Я начал завидовать участи остающихся, радовался, когда являлось препятствие, и сам раздувал затруднения, искал предлогов остаться. Но судьба, по большей части мешающая нашим намерениям, тут как будто задала себе задачу помогать.
Это от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч лет, а парусные суда недавно, глаз людской, конечно, находил бы больше поэзии в этом быстром, видимом стремлении судна, на котором не мечется из угла в угол измученная толпа людей, стараясь угодить ветру, а стоит в бездействии, скрестив руки на груди, человек, с покойным
сознанием, что под ногами его сжата
сила, равная
силе моря, заставляющая служить себе и бурю, и штиль.
Нехлюдову вспомнилось всё это и больше всего счастливое чувство
сознания своего здоровья,
силы и беззаботности. Легкие, напруживая полушубок, дышат морозным воздухом, на лицо сыплется с задетых дугой веток снег, телу тепло, лицу свежо, и на душе ни забот, ни упреков, ни страхов, ни желаний. Как было хорошо! А теперь? Боже мой, как всё это было мучительно и трудно!..
Мы должны заставить поверить в нас, в
силу нашей национальной воли, в чистоту нашего национального
сознания, заставить увидеть нашу «идею», которую мы несем миру, заставить забыть и простить исторические грехи нашей власти.
Это более глубокое и широкое мироощущение и
сознание не допускает тех рационалистических иллюзий, для которых будущее мира определяется лишь
силами, лежащими на самой поверхности ограниченного куска земли.
Будущее великого народа зависит от него самого, от его воли и энергии, от его творческой
силы и от просветленности его исторического
сознания.
Когда я встретился с ней в той роковой комнате, во мне еще не было ясного
сознания моей любви; оно не проснулось даже тогда, когда я сидел с ее братом в бессмысленном и тягостном молчании… оно вспыхнуло с неудержимой
силой лишь несколько мгновений спустя, когда, испуганный возможностью несчастья, я стал искать и звать ее… но уж тогда было поздно.
Практически он был выражением того инстинкта
силы, который чувствуют все могучие народы, когда чужие их задевают; потом это было торжественное чувство победы, гордое
сознание данного отпора.
Сознание бессилия идеи, отсутствия обязательной
силы истины над действительным миром огорчает нас. Нового рода манихеизм овладевает нами, мы готовы, par dépit, [с досады (фр.).] верить в разумное (то есть намеренное) зло, как верили в разумное добро — это последняя дань, которую мы платим идеализму.
Словом сказать, смесь искреннего жаления об умирающем слуге с не менее искренним жалением о господине, которого эта смерть застигала врасплох, в полной
силе проявилась тут, как проявлялась вообще во всей крепостной практике. Это было не лицемерие, не предательство, а естественное двоегласие, в котором два течения шли рядом, не производя никакого переполоха в человеческом
сознании.
У меня было впечатление, что все эти люди, представлявшие разные революционные и оппозиционные течения, чувствовали себя во власти стихийных, фатальных
сил, которыми они не могут управлять и направлять согласно своему
сознанию.
Но если
сознание греховности есть неизбежный момент духовного пути, который мне очень свойствен, то исключительная отдача себя этому
сознанию и бесконечное углубление в него приводит к подавленности и к ослаблению жизненной
силы.
Киреевский, им выражена так: «Внутреннее
сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных
сил разума, и одно достойное постигать высшую истину — такое
сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека: смиряя его рассудочное самомнение, оно не стесняет свободы естественных законов его мышления; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере».
В греческом
сознании человек зависел от космических
сил, греческое миросозерцание космоцентрично.
Так было в народе, так будет в русской революционной интеллигенции XIX в., тоже раскольничьей, тоже уверенной, что злые
силы овладели церковью и государством, тоже устремленной к граду Китежу, но при ином
сознании, когда «нетовщина» распространилась на самые основы религиозной жизни.
Искупляющая
сила Голгофской жертвы заполнила христианское
сознание.
Все технические, экономические, политические, медицинские и в лучшем, светлом смысле магические способы противодействия злым
силам в свете религиозного
сознания не отбрасываются, а лишь претворяются.
Теория прогресса заключает в себе противоречие, которое не в
силах осмыслить позитивистическое
сознание.
Но осмыслить опыт новой истории старохристианское религиозное
сознание не в
силах.
Сознание же наступает тогда, когда освобождается человек от лживой идеи, что он лишь пленник у посторонней ему злой стихии, что он обиженный внешней
силой, когда возвращается человеку его высшее достоинство, повелевающее самого себя считать виновником своей судьбы и ответственным за зло.
Лишь с
сознанием закономерности хода природы связано
сознание чудесного как порождения
сил сверхприродных, как действия Божией благодати.
Только ветхозаветные пророки возвысились над религией кровавой жертвы, и
сознание их осветилось грядущей религией любви и бескровной жертвы; только греческие философы-мудрецы начали прозревать Логос за бессмысленными
силами природы.
Для религиозного
сознания ясно, что должна быть создана космическая возможность спасения; человечество должно оплодотвориться божественной благодатью: в мире должен совершиться божественный акт искупления, победы над грехом, источником рабства, победы, по
силе своей равной размерам содеянного преступления.
Дуализм этот очень соблазняет современного культурного человека, уже не мирящегося с полным отрицанием веры, в глубине сердца своего жаждущего веры, но не имеющего
сил преодолеть рационализм
сознания.
Ни философия позитивная, ни философия критическая не в
силах понять происхождения и значения времени и пространства, законов логики и всех категорий, так как исходит не из первичного бытия, с которым даны непосредственные пути сообщения, а из вторичного, больного уже
сознания, не выходит из субъективности вширь, на свежий воздух.
Эмпирический феноменализм старательно изгоняет живое бытие из познания, действительность сводит к явлениям в
сознании, слишком многое относится на счет абстрагирующего процесса того самого мышления,
силу которого отвергают эмпирики во имя опыта.
Для греческого религиозного
сознания мир был бессмысленным круговоротом играющих
сил природы и не было никакого разрешения этой игры, никакого исхода, никакой надежды для человеческого лица.
Ощущение и
сознание вечной гибели от греха и вечного спасения от Христа стали определяющей
силой истории.
Никакой позитивизм не в
силах искоренить из человеческого
сознания метафизическое понимание причинности.
Впервые еще он стал центром оживленных разговоров, и в его душе зарождалось гордое
сознание своей
силы.
Среди тишины и мрака, его окружавших, вставало смутное неумолкающее
сознание какой-то потребности, искавшей удовлетворения, являлось стремление оформить дремлющие в душевной глубине, не находившие исхода,
силы.
Тем не менее, изо дня в день какое-то внутреннее
сознание своей
силы в ней все возрастало, и, выбирая время, когда мальчик играл перед вечером в дальней аллее или уходил гулять, она садилась за пианино.
В том раздражении, как оно ни высокомерно, все-таки видно боязливое внимание, какое-то смутное
сознание, что в противной стороне все-таки кроется некоторая
сила; тон пренебрежения здесь искусствен.
Но Липочка почерпает для себя
силы душевные в
сознании того, что она образованная, и потому мало обращает внимания на мать и в распрях с ней всегда остается победительницей: начнет ее попрекать, что она не так воспитана, да расплачется, мать-то и струсит и примется сама же ублажать обиженную дочку.
Сила его характера выражается не только в проклятиях дочерям, но и в
сознании своей вины пред Корделиею, и в сожалении о своем крутом нраве, и в раскаянии, что он так мало думал о несчастных бедняках, так мало любил истинную честность.